hagnir

Со сказилищем пока сделаю перерыв, ибо гнать совершенно некуда, вся жызнь впереди. Несколько рассказов счас не торопясь пишутся, а недодел выкладывать, памятуя ошибки молодости, не буду. Я не писучая машина, у меня даже прорези нету, куда монетку кинул - и вот тебе написано сразу, как у некоторых настоящих. Ну точнее, какие-то прорези есть, но они точно не для монеток.

Благо еще много есть чего делать. Во-первых, потихонечку возобновлю испанскую сагу, ибо неожиданно случилось у нее продолжение, в виде отпуска в Галисии, на Берегу Смерти. Райское место, словами хоть и не описать, но я попробую. Под этим же соусом постараюсь дописать то, на чем некстати в свое время остановился. Обещать не могу, за невыполненные обещания полагаются лишние несколько лет в чистилище, но постараюсь. А про Берег Смерти-то писать нужно, просто обязательно.

Во-вторых, предстоит дней десять на Куршской косе в компании молчаливых, и поэтому наилучших в мире напарников по путешествиям - alexnorth и panurgue Туда отбываю на днях. Блаженные десять дней без интернетов, десять дней фтыкания на закат и дюны, с тетрадкой и ручкой в кармане - ожидаю от поездки окончательного совмещения крыши с фундаментом. Я так долго ждал этого))

А в-третьих, есть еще пара задумок, которые хочу осуществить вместе с некоторыми волшебными людьми. В голове они примерно оформились, теперь дело за воплощением

А пока поведаю об одном достойном рассказа человеке. В мире всегда находится место прекрасному.

( Далее... )

Про то, что работа доктора к спокойным не относится, думаю, всем понятно. Про сушеные яйца я уже писал. Но иногда доктору становится страшно вообще. Во вселенском смысле.

Привезли так однажды в Склиф молодого человека одной боевой южной национальности, как есть без руки. В какую такую жопу с зубами он эту руку засунул - история не доносит. Перевязали соплеменники страдальцу остатки чем попало и привезли.

Привезли, кстати, по адресу. В Склифе реконструкционной хирургией занимаются, не то что руку, а и что-нибудь похлеще обратно пришить могут. Еще и работать будет. Лучше чем прежде.

А тут пришивать вроде как нечего. Смотрит доктор - нет руки. Спрашивает у сопровождающих - где, мол? Те друг на друга косятся, виноватого ищут. Нет руки, забыли за какими-то другими делами.

Доктор разводит руками: что же я обратно пришивать буду? У меня вроде здесь не склад рук. Копыт даже нет, не то что рук.

Сопровождающие отошли в сторону. Поворковали там с минуту. Возвращаются.

Спрашивают: "Доктор, а рука нэродстввэнныка нэ падайдёт?".

Доктор замахал руками, завизжал: "Нет, нет, ни в коем случае!!".

А то ведь пойдут вправду на улицу, кастинг рук проводить.

Ну на хрен!

В связи со сванами вспомнился сюжет уже из московской докторской жизни.
На мой взгляд, это гимн жизнеспасающей находчивости.

В начале 90-х, про которые сейчас и вспоминать-то страшно, доктор в московской городской больнице ощущал себя ровно на фронте. За год в заведении, где я работал, дважды приходили киллеры и довершали недоделанное. В отличие от сванов, которым важно, чтобы "он умер там, где ми в него стрэляли", московские не страдали подобными глупостями и подходили к процессу деловито. В конце концов, администрация завела охрану, которую киллеры и построили по стенке вместе с медперсоналом в следующий свой приход, прочитав при этом лекцию о том, что такое хорошо и что такое плохо в работе охранника.

Короче, скучать не приходилось. Докторам могло перепасть по полной программе.

Так было и в Склифе, куда привезли подстреленного на разборке чечена. Только денег чемодан, как в предыдущей истории, доктору никто не предлагал. Напротив, пообещали яйца отрезать, если чечен помрет.

И сели ждать под дверью реанимации.

Доктор пациенту в трахею трубу воткнул, подключил аппарат искусственного дыхания и призадумался. Характер повреждений у чечена не оставлял яйцам доктора хоть сколько-нибудь малого шанса. Фактически, доктор интубировал уже труп.

Он мысленно проверил, все ли докторские части еще на своём месте, вздохнул и вышел к нохчам в коридор.

"Ну?" - спросили те, что-то перебирая в кармане. Никак, сушеные докторские яйца, встрепенулось у реаниматолога.

"Мне удалось почти невозможное!" - моисеевым голосом возвестил он. Чечены загудели и обступили его. "Мне удалось задержать его между жизнью и смертью, - стараясь сохранять самообладание, продолжал доктор. - Здесь есть родственники?". Вперед вышли двое мужчин с низкими лбами: "Ми братья!". "Теперь всё зависит от вас, - старательно дрогнул голосом доктор. - Сейчас я проведу вас к нему, и вы будете его звать. Если он захочет вернуться, то, слыша ваши голоса - вернется. А если не вернется - значит, не захотел!".

С трудом впихнув чеченов в белые халаты, повел их в реанимационный зал, чувствуя себя партработником, выдавшим молодежи путевку на целину. Какое-то дребезжание совести внутри ощущал, но эти жалкие звуки с лихвой перекрывал дикий рёв инстинкта самосохранения.

...Полтора часа нохчи что-то кричали на своём птичьем языке в уши родственнику - один в одно ухо, другой в другое. Доктор это время провел с баночкой спирта в ординаторской.

Пришли наконец, сняли халаты, сказали: "Нэ захотел...". И ушли не попрощавшись.

А доктор пошёл в хирургию, за ещё спиртом. По пути разговаривая вслух со своими тестикулами.

А наутро он уехал домой и был у них с женой еще один медовый месяц.

Есть такие люди в горах - сваны. В Грузии про них много любопытных историй ходит. Коллега zavmorg рассказал еще, а поскольку сам он сейчас не в силах не то, чтобы писать, а и просто голову поднять, я их бодро перехватил и, с позволения рассказчика, излагаю здесь.

В тихие 90-е сваны были активными участниками боевых действий в Абхазии и около. Грузины активно их привлекали в войска, потому что свану гораздо проще выстрелить, чем спросить ашотакоэ. Они и раньше-то особым миролюбием не отличались, а в те-то годы... Также сваны бодро дежурили в придорожных кустах и уж если ты им попался, то выбирай молитву согласно вероисповеданию. По горным дорогам тогда мог отправиться только слабоум... ммм... неистовый романтик.

Докторам же палюбому работать надо. Вот и вызвали как-то бедолагу наверх, к орлиным гнездам. Лечить молодого орла, который упал с крышы и поломал себе шею.

По всем законам Мерфи, автомобиль безнадежно сломался на полпути. Доктор, движимый трудовым безумием, отправился со своим медицинским чемоданом пешком. Дошел до селения и обнаружил, что да, поломал орел себе шею хуже почти некуда, и дышит уже через раз. Доктор, матерясь по-грузински, или что там у них взамен мата, произвел интубацию трахеи, начал дышать мешком Амбу. Это который руками давить каждый вдох нужно.

Дальше-то чего делать? Не останется же он жить в горах с руками, приросшими к мешку этому?

Сельчане нашли грузовик, навалили туда сена, сверху возложили композицию из пострадавшего и доктора с мешком.

Поехали. Про кусты я уже говорил, про законы Мерфи тоже.

Ну и, ясное дело, останавливают машину два свана с автоматами. По их бородатым лицам очень сложно определить, в каком они настроении, но априори ясно, что останавливают они здесь грузовики не для того, что бы предложить проезжим партию в шахматы.

В руках трехлитровая банка. Подходят к водителю и на ломаном грузинском говорят: "Налэй нам сюда пят лытров бэнзына!"

Водитель, прижимая руки к груди отвечает: "Как же я вам, дорогие, налью в эту банку пять литров бензина, если в нее может вместиться только три литра!".

Сваны суровеют: "Ти не понял? Ми тэбе гаварым - налэй сюда (дзынь) пят лытров бэнзина!!".

Водителю безумно хочется плакать и в сортир, в панике он ничего лучшего не находит, как продолжать объяснять сванам законы физики из школьной программы. Сваны, твердо уверенные, что их хотят наебать, и искренне не понимаюшие, какие у собеседника на это основания, уже начинают поднимать стволы. Стоит галдеж.

Доктор, нервно качающий мешок Амбу на стогу сена, понимает, что самое время вмешаться человеку с высшим образованием и кричит водителю: "Эй, дорогой! Ты зачем мучаешь почтенных людей?!". Водила с мышиным писком поворачивается: "Что ты, что ты?! Я их не мучаю, нет!! Как я могу мучить таких почтенных людей?!".

Доктор: "Так налей им в эту банку пять литров бензина, как они просят!!".

Водитель на ватных ногах идет к баку и наливает в трехлитровую банку пять литров бензина.

Сваны принимают банку, и насупленно говорят доктору: "Паслушай, что за время?! Не накричишь - не нальют бензина!".

И уходят, цокая языками.

На международных выездах Гарыча обычно обуревала жажда интернациональной дружбы. Но, ввиду полного незнания иностранных языков, вместо дружбы чаще выходили казусы.

Так, на историческом фестивале в городе Волин, в Польше Гарычем был утренними сумерками пойман похмельный немец, спавший в доспехах под ракитой. Гарыч об него споткнулся и начал с ним дружиться. Он сел рядом и жизнерадостно спросил: «Как дела?». «А... я, я, натюрлих», - сказал немец, которому, во-первых, было худо, а, во-вторых, он ни бельмеса не понимал по-русски. Гарыч, видя, что дружба не получается, повторил громче: «Как дела?!». «Вас, вас?..», - изо всех сил стараясь понять, что от него требуется, наморщил лоб немец. Гарыч повторил еще громче: «Как де-ла?!!».

…Из окон высовывались местные жители. У них было полное ощущение, что пахнет новой русско-германской войной. По берегу реки бежал серый от страха немец, а за ним поспевал маленький человечек с усиками. Над великой рекой Одером разносилось исступленное: «Ка-а-а-ак де-е-е-л-а-а-а-а-а!!!!».

После этого инцидента Гарыч потребовал от нас нескольких дружественных фраз на немецком. Добрые души из клуба «Ратник» снабдили его одной, по их словам, безотказной фразой: «Гебен зи мир, битте, айне шайзе». С тем и отправили Гарыча к немцам. И – вы подумайте! – Гарыч у немцев стал желанной персоной. Когда он появлялся в поле их видимости, немцы приманивали его пивом и, собравшись кучкой, ждали, когда он начнет говорить по-немецки.

У моей доброй знакомой, работавшей в одной почтенной почтовой фирме, начальником был англичанин. Натуральный, с берегов Темзы. Очевидно, был сослан. В России он работал давно, к моменту описываемых событий выдержал уже год.

Как-то в буфете англичанин варил себе кофе.

Он наливал в турку воду, сыпал кофе, ставил на плиту и отходил к окну – смотреть. Кофе убегал.

Англичанин мыл турку, снова наливал воду, снова насыпал кофе и ставил на плиту, отходил к окну – смотреть…

Когда у него сбежала уже, наверное, десятая чашка, он не выдержал, со звоном выкинул турку в мойку и ушел в коридор, крича: «Нет, положительно, в этой России все сходят с ума или становятся русскими. Мне кажется, я уже стал русским, и уже никогда не вернусь в свою родную страну. Я останусь в России, женюсь на русской девушке, буду жить здесь среди снегов, и никогда больше не увижу лужайку перед своим домиком, не услышу детский смех на тихих улочках своего города, не прочитаю утреннюю «Таймс», сидя в уютном кафе…».

Из его кабинета еще долго доносилось перечисление всего того, чего он больше не увидит. В конце концов он обессиленно затих, прислонившись головой к монитору…

Мною в медицинском нашем университете был обнаружен цветной буклет на хорошей бумаге, который оказался рекламным материалом медицинского нашего университета на иностранном языке. С помощью этого буклета, как выяснилось, университетские агенты за рубежом привлекают сюда на учебу студентов. Это, видимо, тот самый калач, которым заманивают.

Раньше я про существование таких агентов и не подозревал. Считал, что камерунские прынцы здесь сами собой появляются. Зов сердца, всё такое. Нет, оказывается.

Кто же эти агенты, люди с добрыми белыми лицами и сладкими речами, обещающими лучшее в мире медицинское образование?

Нет сомнений - это же торговцы черным товаром!!!